Главная / Культура и Искусство / ДОВЕРИЕ — Сказка

ДОВЕРИЕ — Сказка

Сон ещё туманил голову Жакыпа, но он встал, оделся и, сняв с керге[1] двустволку, вышел из юрты. Глаза слипались, и Жакып чуть не наступил на собаку Учар, свернувшуюся калачиком у порога. Спросонья ему показа­лось, что это лежит неведомо откуда взявшееся полено.

Дворняжка вскочила, сладко потянулась и, виляя хвостом, запрыгала у ног хозяина: вот, мол, и я, готова идти куда прикажешь.

Зябко поёживаясь, Жакып посмотрел на небо: оно только-только на­чинало светлеть. Пора! Жакып перекинул ружьё через плечо и, обогнув юрту, направился к лесу, что сплошной чёрной стеной окружал аил со всех сторон.

Учар затрусила вслед за хозяином. То забегая вперёд, то отставая, она петляла среди деревьев и всё принюхивалась: проверяла, не появился ли ночью в её владениях чужак и не оставил ли где-нибудь своих следов и запахов.

doverie

Жакып никогда не брал Учар с собою. Охотиться с ней одно мучение. Бегает без толку туда-сюда по лесу и только распугивает дичь.

А случись ей отстать, так помчится потом вдогонку сломя голову — и сам испугаешься: не дикий ли зверь? Учар, наверное, это понимала и по­тому провожала своего хозяина лишь до определённого места — широко разросшегося кустарника джирганака. Здесь, остановившись, она обычно глядела печально вслед Жакыпу, пока он не скрывался из виду. Так и сей­час, подбежав к кусту джирганака, Учар присела на задние лапы и молча тоскливым взглядом следила за удаляющимся хозяином.

А когда Жакып исчез за деревьями и шум шагов его окончательно стих, она затрусила обратно в аил.

В лесу было холодно, сыро, темно.

Но Жакып хорошо знал все лесные тропинки, знал, куда и когда по­вернуть. Всё ему было здесь знакомо, и он шёл по лесу, словно по своему аилу — уверенно, спокойно.

Жакып спешил пройти до рассвета на нижнее болото, где, по его рас­чётам, должны появиться косули. Вчера, поздно вечером, возвращаясь с работы в лесхозе домой, он приметил их свежие следы. За ночь косули да­леко уйти не могли. Скорее всего, они заночевали где-нибудь тут, в чаще, и, значит, на рассвете выйдут пастись на болото, где растёт сочная, густая трава…

Выследить и подстрелить это стремительное, чуткое и осторожное жи­вотное не удавалось ещё никому. Один только Жакып не оставлял такой надежды. Уж очень хотелось ему на удивление и зависть всем аильчанам принести с охоты такую добычу.

Жакып считался в аиле самым лучшим стрелком, потому и называли его Жакып-мерген — «бьющий только в глаз». Удача действительно всё время сопутствовала ему — редко он возвращался из дому без хорошей добычи…

Самым опытным охотником Жакып слыл недаром. Он, как никто дру­гой, знал множество лесных примет, знал звериные повадки, хитрости, уловки, безошибочно разбирался в любых запутанных следах. По лесу он умел ходить почти бесшумно. Хотя был уверен: как бы осторожно ни ста­рался передвигаться охотник, звук его шагов всё равно доходит до зверей, они слышат приближение человека и затаиваются в своих укрытиях, в са­мых глухих чащобах.

Нет, нелегко охотнику добыть осторожного зверя. Всё в лесу, начиная с сучка, хрустящего под ногой человека, и кончая тихо вздрагивающей землёй, предупреждает зверей об опасности. Весь лес становится на их защиту: укрывает густыми плотными кустами, шумливой листвой, загора­живает стволами деревьев. Даже сами краски природы помогают зверям приспособиться, спрятаться от чужого недоброго взгляда. Трудно человеку вырвать зверя из этой круговой поруки леса. Так и идёт уже испокон веку напряжённый поединок между охотником и лесом: кто кого победит?..

До нижнего болота было уже недалеко. Густая трава в лесу доставала Жакыпу почти до пояса. Его брюки насквозь промокли от обильной росы, и по телу поползла колючая дрожь…

Предутренний туман постепенно таял. В прогалинах ветвей заплатами засветилось небо. Наконец лес расступился, и Жакып очутился на большой зелёной поляне. Это и было нижнее болото, куда, как он надеялся, долж­ны прийти пастись косули.

Жакып облюбовал себе раскидистое дерево на краю поляны. Взобрал­ся на него, утроился поудобнее в развилке ветвей и, держа наготове дву­стволку, стал ждать появления косуль…. Прислушиваясь к шорохам леса, вглядываясь пристально в неподвижные кусты, Жакып старался угадать, где же могут быть сейчас косули. И тут же ясно, будто воочию, он увидел их мирно лежащими в далёкой чаще: рогатый козёл-вожак, косуля и двое маленьких козлят. Все ярко-рыжие, со светлыми пятнами на боках. Лежат, жуют свою бесконечную жвачку. Жакып представил рядом с ними и себя. Вот он теребит их за уши, легонько хлопает по спинам, поднимает с земли. Как бы подогнать их, поторопить?

Жакып скидывает поясной ремень, набрасывает на рога козлу и ведёт его из чащи на поляну. Остальные косули тоже поднимаются и бредут не­охотно за ним следом…

И вдруг… Ветки густого орешника дрогнули, и именно с этой стороны, откуда в своём воображении Жакып только что привёл на ремне вожа­ка, неторопливо вышел на поляну огненно-рыжий козёл, гордо неся свою красивую рогатую голову. Он был точь-в-точь такой, каким привиделся в воображении Жакыпу.

Выйдя из лесу, козёл остановился, легонько мотнул головой, и вслед за ним из-за кустов появились, робко принюхиваясь и поводя чуткими уша­ми, ещё три косули: самка и детёныши-подростки. Осторожно переступая тоненькими точёными ножками, они все вышли на поляну.

Пораженный столь неожиданным совпадением вольного полёта сво­ей фантазии с реальностью, Жакып совершенно забыл о ружье и залюбо­вался дружным табуном косуль.

«Какие же красивые!» — чуть не воскликнул он вслух. Впервые в жиз­ни Жакып мог так близко и так спокойно рассматривать этих осторожных животных.

А косули, чувствуя себя в безопасности, щипали траву. Паслись они по­очерёдно: пока две опускали головы к траве, другие зорко смотрели по сторонам.

«Ни дать ни взять пограничники на посту! — изумлённо подумал Жа­кып, вспомнив свою армейскую службу. — И кто их только научил такой премудрости?!»

И тут Жакып заметил, что ствол его ружья направлен прямо в грудь вожаку. Расстояние небольшое, прицел наверняка. Нажать курок, тут же перевести дуло на самку и второй пулей можно сразить и её. Такой ред­костной удачи не было у него ещё никогда. Охотничье счастье прямо само шло ему в руки.

Но вдруг Жакыпу стало не по себе. Вот сейчас он выстрелит, и этот ры­жий красавец тяжело рухнет на землю, забьётся судорожно в луже крови, и его большие влажно-чёрные глаза затянутся смертной пеленой…

А вожак между тем перестал жевать и замер, глядя на развилку ветвей, где сидел Жакып. Козёл был настолько близко, что Жакып отчётливо видел запутавшиеся в его ветвистых рогах пожухлые стебельки травы.

«Сейчас исчезнут», — с тоской подумал он.

Но вожак опять спокойно опустил голову и продолжал щипать траву. Жакып готов был поклясться, что козёл видел его. Так почему он не со­рвался с места и не убежал, увлекая за собой и свою семью? Неужели он не признал в нём, Жакыпе, врага?

«Да стреляй же! — подстёгивал себя Жакып, но палец словно окаменел на курке, и не было силы пошевелить им. — Нет! Стрелять в такую красоту…»

Внезапно резкий сорочий крик распорол тишину. И в то же мгновение стая косуль словно бы растворилась в воздухе. Только затихающий дроб­ный перестук копыт указывал путь скрывающегося в лесной чаще табунка.

Жакыпа охватила жгучая злость и на себя, и на сороку. Взглянув на вер­шину дерева, где она сидела, он выстелил в неё.

«Всё! Больше мне на этой поляне делать нечего, — подумал с досадой Жакып. — Косули сюда уже никогда не придут».

Он спрыгнул на землю, взял ружьё и медленно побрёл по лесу. Расска­жи кому в аиле, что был в десятке шагов от косуль и не выстрелил, никто не поверит. Да что там не поверит! Засмеют…

…Жакып заторопился: скорее бы очутиться в своей юрте, не приведи Аллах кого-нибудь встретить. Впервые он не сможет подарить шыралга — поделиться со встречным своей добычей, впервые возвращается с охоты совершенно пустым.

Вечером, идя с работы домой, Жакып был задумчив, молчалив. Он не принимал участия в разговоре с товарищами, не отвечал на их шутки.

  • Что это с тобой? — толкнул его в бок сосед Осмон. — Молчишь целый день. Грустный. Хорошей охоты нет?.. — Но вдруг он замолчал и склонился над землёй. — Глядите-ка! Косули!

Все присели на корточки и начали разглядывать свежие следы, пере­секающие тропинку.

  • Четыре косули прошли: две взрослые и два детёныша… И ведь со­всем недавно, — вздохнул кто-то.
  • На ловца и зверь бежит, — засмеялся Осмон. — Жакып, ты ведь всё хвалился подстрелить косулю. А тут, гляди, ходят совсем рядом с аилом.

Жакып в ответ промолчал.

  • Нет, что-то ты, брат, не того… Может, рука у тебя дрожать начала, а?

Но Жакып по-прежнему молчал. Ему вспомнилось утро, странная не­решительность. Острое чувство злости и досады снова обожгло его.

«Пойду! — твёрдо решил он. — И я буду не я, если не разыщу их!»

Следы вели к Чар-Уя, месту гнездовья грачей. Всё лето там стоял нево­образимый грачиный гвалт. Поэтому охотники никогда и не ходили туда. Какая может быть охота по соседству с этими крикливыми птицами?

Теперь в Чар-Уя царила непривычная тишина. Грачи уже улетели, и только чёрные растрёпанные корзины гнёзд покачивались от ветра на де­ревьях, напоминая о прошедшем шумном лете…

«Бау-у! Бау-у!» — раздался вдруг угрожающий крик козла-вожака. От этого неожиданного крика Жакып даже вздрогнул. Ему показалось, что козёл прокричал над самым его ухом. Затаив дыхание, Жакып застыл на месте. Он знал, что так кричат козлы, когда почуют чьё-то приближение. Испытывают, проверяют, испугается или нет невидимый пока враг. Если не пустится наутёк, значит, надо бегством спасаться самому.

Крик повторился. Жакып стоял по-прежнему не шевелясь. Наконец он услышал, как вожак топнул ногой, что означало: опасности нет и можно пастись спокойно.

Жакып осторожно повернул голову и увидел за кустами, очень близко, небольшую полянку. Присмотревшись, он разглядел сквозь багряно-жёл­тую листву и рыжих косуль.

Ближе всех к нему находился вожак. Вольно вскинув рога, развернув широкую грудь, он стоял независимый, величавый и спокойно смотрел на Жакыпа. В глазах его не было боязни, только одно любопытство. Так они и стояли некоторое время друг напротив друга — животное и человек — и смотрели глаза в глаза.

«Не убегай! — молил взглядом Жакып. — Не убегай! Я не причиню тебе зла. Не веришь? Ну вот, я отставлю в сторону своё ружьё…» И Жакып, не спуская глаз с козла, осторожным движением прислонил двустволку к де­реву. Вожак не двинулся с места. Тогда Жакып шагнул к нему. Козёл по- прежнему не убегал. Он только немного наклонил голову и предупреж­дающе наставил рога. Жакып сделал ещё шаг. Ему показалось, что вожак теперь укоризненно смотрит на него. Еще шаг, ещё… Вдруг козёл резко взмахнул коротким хвостом, и молодые косули тут же исчезли с поляны. Сам же вожак на какую-то долю минуты задержался, словно бы говоря Жакыпу: «Я поверил тебе, человек. Запомни. И — спасибо тебе!»

И тут же скрылся в лесу вслед за своей семьей.

Возвращаясь домой, Жакып всю дорогу бранил себя: «Да что это со мной творится? Не поднимается рука на косуль — и всё тут! Какой же я тог­да к чёрту охотник? Чем, чем они меня очаровали?»

Ему вспомнились доверчивые влажно-чёрные глаза вожака. «Он не убежал, потому что узнал меня. Да, наверное, поэтому…» Жакыпу очень хотелось, чтобы это было именно так.

Жакып знал, что приручить косулю невозможно, что человеку не по­корить этих вольных, диких кайберенов, дерзновенно хранящих свою сво­боду.

«Но как же первый человек, приручивший, допустим, буйволов, диких лошадей, сумел это сделать? — размышлял Жакып. — Наверное, он не пугал их, не бил, а приблизил к себе доверием. Да, доверием. Ведь все наши домашние животные когда-то были дикими. А теперь человек заботится о них, кормит, поит, выращивает потомство… Но разве хоть у одного из до­машних животных есть такой гордый, величественный вид, приводящий сердце в трепет, как у этих диких косуль?..»

Придя в аил, Жакып ласково потрепал свою дворняжку, со всех ног бросившуюся ему навстречу. Но, обнюхав хозяина, Учар недовольно ото­шла от него — опять без добычи!

На рассвете Жакып услышал, как где-то недалеко от аила тревожно кричит козёл. Он прислушался — уж не его ли знакомый вожак? Но тут же отогнал эту мысль: мало ли в лесу косуль? Однако снова заснуть он уже не мог. Ему всё почему-то мерещилось, что это знакомый козёл-вожак звал на помощь.

«Да что я, ребёнок, что ли? — стал успокаивать себя Жакып. — Что мне лезет в голову всякая чушь? Разве может привязаться кайберен к челове­ку? Разве станет просить его о помощи?»

Жакып натянул одеяло на голову, крепко зажмурил глаза. И тут же ре­шительно вскочил: «Нет! Это крик о помощи! Я пойду к ним. Может быть, я им нужен. Они доверяют мне…»

Выйдя из юрты, он удивлённо воскликнул «Ай-яй!» Все кругом побе­лело от первого инея, серебром опушилась каждая веточка, каждая тра­винка.

Учар, как всегда, лежала у входа, свернувшись клубочком. Она подня­ла голову, взглянула с безразличием на хозяина: не пойду, мол, тебя про­вожать, всё равно приходишь без добычи, и снова улеглась.

В лесу было светлее обычного. Жакып долго ходил в той стороне, отку­да послышался ему на рассвете встревоженный крик козла, искал следы. Но только через час обнаружил он их. Да. Это были следы его косуль. Но почему они такие неуверенные? Острые кончики копыт глубоко вонзались в землю и разбрасывали её в стороны. Ага, косули убегали, от кого-то спа­сались. Но от кого? Ах вот! Рядом тянулись следы кирзовых сапог со стоп­танными каблуками. Жакып всё понял. Дрожащими руками он поправил
за спиной ружьё, присел на корточки и стал пристально разглядывать следы. Лес не пускал преследователя, где только мог, вставал на его пути густыми зарослями цепких кустарников, непроходимым валежником, но тот всё равно не прекращал погони.

Жакып побежал по следам. Вдруг они круто разошлись в разные сто­роны. Козёл повернул к реке, и за ним погнались кирзовые сапоги. А це­почка следов самки и козлят потянулась в глубь леса.

«Уводит! Какой молодец! — мелькнула мысль у Жакыпа. — Отвлекает от семьи…»

Следы вожака ворвались на открытую поляну.

«Что делает! Что делает! — в отчаянии застонал Жакып. — Да здесь же и малый ребёнок не промахнётся! Так рисковать собой!..»

И вот — он уже знал, что увидит это, — на заиндевевшей траве заалели капли крови, будто кто-то разбросал щедрыми горстями спелую клюкву. След задней правой ноги козла стал сразу неровным. Жакып понял, что рана вожака не смертельная, но и не лёгкая — сколько страданий причинит она зверю!

«Чтоб у тебя рука отсохла, охотничек! Так стрелять…» — в сердцах вы­ругался Жакып.

Он бежал изо всех сил, словно мог ещё помочь вожаку, спасти его от мучительной медленной смерти.

Кровавые следы тянулись к обрывистому берегу реки, словно козёл решил, раз уж так случилось, испустить свой последний вздох под откры­тым небом.

Выскочив на косогор над рекой, Жакып остановился, тяжело дыша. Руки его беспомощно опустились. Всё! Он снова увидел то, что и должен был теперь ещё и здесь увидеть. Стая галдящих сорок копошилась на ши­роком кровавом пятне. Трава вокруг была примята, истоптана кирзовыми сапогами. Испуганные неожиданным появлением человека, сороки раз­летелись в разные стороны и расселись неподалёку на деревьях, наблю­дая за пришельцем, помешавшим их пиршеству.

А Жакып тупо смотрел и смотрел на багровое, медленно стынущее пятно крови, и впервые обычная охота представилась ему вероломным убийством. Сколько раз в азарте он поступал точно также и никогда не за­думывался, как это жестоко и жутко. А теперь…

— Будь ты трижды проклята, такая жестокая охота! — воскликнул Жакып.

Теперь он заметил и другие следы — это косуля и два козлёнка пришли на место гибели своего вожака и скорбно кружили, не решаясь уйти одни. Потом их следы всё же потянулись к реке, исчезли в жиже и появились вновь на другом берегу.

«Что же делать? Как помочь хотя бы тем двум малышам?» Жакып не знал, в чём его вина, но чувствовал, что виноват перед животными. Он перебрался на другую сторону реки. Оглянулся. На оставленном берегу сороки снова слетелись на кровавое место. «А ещё называются охраной кайберенов[2]», — со злостью подумал Жакып. Он сдёрнул с плеча ружьё и выстрелил. Сороки трусливо разлетелись врассыпную.

И тут перед глазами Жакыпа опять, как тогда в засаде, ясно и чётко предстал вожак. Он лежал там, где только что суетились сороки. Огненно­рыжая шерсть его была густо облита кровью. Над ним склонилась широкая сутулая спина в сером ватнике. В руке человека сверкнуло лезвие ножа.

Вдруг вожак поднял свою прекрасную рогатую голову, посмотрел дол­гим, печальным взглядом на Жакыпа и сказал:

«Если бы не ты, я никогда не допустил бы человека с ружьём так близ­ко к своей семье. Это ты приучил меня к доверию. Зачем? Чтобы убил дру­гой? Неужели ты хотел этого?..»

Жакып резко повернулся.

Цепочка следов осиротевших косуль тянулась вверх по косогору. И впе­реди отпечатывались на заиндевелой траве уже следы не матери-косули, а маленького козлёнка. Нового вожака.

О 1. О каком случае ты узнал из этого рассказа?

  1. Какое прозвище было у Жакыпа? Что нужно знать и уметь охотнику, чтобы удачно охотиться?
  2. Сколько раз Жакып ходил за косулями?
  3. Как Жакып выследил косуль?
  4. Почему Жакып не выстрелил в вожака в первый раз?
  5. Почему он отправился на охоту во второй раз? Зачем он пошёл в тре­тий раз?

*     7. Почему рассказ называется «Доверие»?

[1] Керге — верхняя часть остова юрты, служащая вешалкой для нетяжёлых вещей.

[2] Кайберен-так называют всех диких парнокопытных животных, жующих жвачку: косуль, архаров, оленей, маралов и пр.

Инчунин кобед

screenshot-2017-10-31-%d0%b8%d1%81%d0%bb%d0%b0%d0%bc4

Ляйлятуль кадр — ночь предопределения

Одна из ночей Рамадана называется Ляйлят-уль-Кадр и ознаменована особыми благами и благословением. В Ко­ране говорится, …